Пойманное ощущение из почти-сна - в жизни такое невозможно же просто, - меч в руки и крики, различающиеся о стены. Журчание воды, в смешении с живой, из-под тонких пальцев проливающейся каплями росы, музыки. И голос, способные перекричать весь мир - тот, который слышишь.
Падение, скольжение бессильное мысочками по полу, поиск и зеркальное высвобождение души.
А еще - адское пламя. Клокочущее, пугающее. И выходящие на светлое пространство не-совсем-люди.
И это... ощущение, когда слышишь чужое дыхание. Больное, отчаянное. Взлет-удар собственной ладонью по груди-судорожный, шумный выдох - и падение. Точнее нет, не так. Падение на колени, с раскинутыми по обе стороны от себя руками. С надеждой на возможность подняться.

Жаль, что я не так хорошо умею ткань словесное полотно и рисовать эмоции.
И - в завершении, - еще пара заметок.
За эти несколько дней пришел к выводу, что есть и в танце, и в процессе нормирования нечто такое трепетное и интимное, от чего дыхание перехватывает. И, что самое главное, и первый и второй, и танцор, и гример, создают. Создают образы - материальные и неуловимые, застывающие в воздухе, как песчинки, которым однажды суждено будет скоро стать жемчужинами - когда западут словно бы случайно в немало израненную душу.
И - второе. Предложение "развеяться" приобрело некую двусмысленность.
Почти пост скрптумом - третье. Иногда концертные/старые версии песен звучат много лучше, чем обновленные. Это так, мысля вслух.