Фильмы смотреть со мной и вовсе стало тем ещё испытанием - нельзя вот взять и не отметить все косяки в фильме.
Я даже не знаю, откуда во мне столько
А учитывая то, что если во мне просыпается критик, в первую очередь, разумеется, достаётся мне... у-у-у-у-у!...
Впрочем, так выходит в итоге, что "всем серьги розданы", так что...
Эх. Мне хочется метаться, аки зверю в клетке. Я... совсем не знаю, что мне делать- с собой, с миром, что окружает. Я хочу достичь своей цели, а не той, стремление к которой мне навязывают. Так что же мне делать? И хватит ли мне решимости воплотить историю, описанную в одной из "Записок Муза" в жизнь?...
*хватается за голову*
Ладно. Попробовать в любом случае никто не запрещает. Попытка не пытка, а за спрос не бьют в нос. Поэтому... Да. Я поговорю с родителями о своих планах. Догадываюсь, что разговор не из лёгких будет, но... я постараюсь.
А пока что добавлю ещё одну зарисовку про Маэстро на "почитать". Кажется, у меня и правда новый цикл записок собирается. Что же, пусть.
Сегодня, третьего декабря, морозный туман застыл в воздухе, после осыпавшись на землю белым снегом. Первый день снега грозил стать самым холодным днём уходящего года - от медленно распространяющегося по дому холода, казлаось бы, даже чернила в ручках застывали. Я зябко поёжился, поправляя на плечах серый палантин и, наконец, отошёл от окна. В доме круглый год было тепло - и летом, и зимой, поэтому я, совсем не готовый к резкому похолданию, был довольно-таки сильно удивлён. Я торопливо долил в чашку с заваркой кипятка и подхватил её со стола, после чего степенным шагом направился в общую комнату с не разожженным камином.
В роскошном кресле с клетчатой обивкой устроился Маэстро. Я застыл на пороге, внимательно и чуть рассеянно стал разглядывать затылок своего Учителя. Ещё не оказавшись в комнате, я отчего-то почувствовал застывшую в ней напряженную атмосферу - такую, будто Маэстро собирался позвать меня, чтобы обсудить что-то важное.
Я поднёс чашку к губам, сделал небольшой глоток. Медленно сглотнул. И, словно бы только тогда набравшись смелости, переступил порог комнаты, наконец, входя в неё. Маэстро и бровью не повёл, продолжив с интересом изучать страницы какой-то неведомой мне книги. Я медленно опустился в кресле напротив Маэстро, не сводя с него внимательного и немного напряжённого взгляда.
- Учитель?... - я сам удивился тому, как тихо и глухо прозвучал мой собственный голос. Маэстро же неторопливо поднял на меня взгляд, словно бы только сейчас заметив. От чтения он явно с неохотой оторвался. "Увлекательная, интересная, видно, книга..." - как-то рассеянно подумал я.
- Холодно... Сегодня что, снег выпал? - взгляд Маэстро скользнул в сторону окна. Налюбовавшись типичным зимним пейзажем - щедро осыпанными снегом деревьями, словно бы усыпанными сахарной пудрой крышами низких, одноэтажных домиков, и прочей красотой - Маэстро кивнул каким-то своим мыслям. Я продолжал с удивлением разглядывать его. Учитель выглядел невыспавшимся; у меня на время возникло ощущение, что я, окликнув Маэстро, случайно разбудил его. И теперь от этого ощущение даже как-то неприятно было. Я виновато шмыгнул носом. А Маэстро, неторопливо отложив книгу на подлокотник кресла, плавным движением поднялся на ноги. Пройдя буквально два шага вперёд, опять "спикировал" вниз, опускаясь на корточки напротив камина.Маэстро совсем недолго провозился с равномерным распределением хвороста по холодной каменной поверхности и очень скоро комната наполнилась светом, исходящим от огня в камине.
- Так-то лучше, - откомментировал собственные действия Маэстро. Я медленно кивнул. И почувствовал, как по коже прошёл озноб - но не от холода. Мой учитель резко обернулся ко мне, насторожился, заметив тень беспокойства, застывшую на лице. Вопросительно изогнул брови. Я торопливо помотал головой из стороны в сторону, одновременно без слов отвечая, мол, "нет, ничего, всё в порядке" и пытаясь сбросить навязчивое наваждение.
Да, всё в порядке. Просто выпал первый и такой холодный снег. Просто огонь из камина не греет, а наоборот, холодит, насквозь будто бы прожигает дыру в сердце. Просто... стрелки на часа словно застыли, а кофе в банке осталось лишь на одну чашку. А значит, уже не вернутся, не забыться.
Остается только жить.